Основатель «ВЧК-ОГПУ» Александр Шварев объяснил, почему его канал был удален

Была перестрелка, за которую задержали Кочуйкова. И Кочуйкова было решено, что называется, выкупить у Следственного комитета. Причем желающих выкупить было много. Прямо очередь стояла. И у меня была копия этого обвинительного заключения. Там были прослушки фигурантов дела, из которых абсолютно становилось понятно, что там было две взятки, и одна взятка в 500 тысяч евро.  Это деньги были не [экс-совладельца «Якитории» Олега] Шейхаметова, которого, собственно говоря, привлекли за это. Ну, как привлекли, он и не сидел совсем. А депутата Госдумы Скоча. Он лично знал хорошо очень Кочуйкова. Они много с ним общались. Плюс он хотел сделать приятное Шакро.  Все фигуранты дела постоянно говорили про Скоча, говорили, что это его деньги, и мы это опубликовали в “Росбалте”. Следом за нами опубликовала “Новая газета” и, по-моему, “Дождь”. Не помню точно, несколько изданий. И мы получили от Скоча иск в его родной Белгородской области, от которой он депутат. Надо понимать, что в Белгороде он фактически хозяин. Мне удалось найти копию этого обвинительного заключения уже со всеми печатями, на котором строился материал. Мы, все три издания, были абсолютно уверены, что мы с легкостью выиграем эти слушания, поскольку есть документ, подтверждающий все написанное.  Но судья сказал, что это какие-то непонятные бумажки. То есть к тому времени дело Максименко уже прошло через суд, и его можно было запросить в московском суде. Судья сказал, что все это не нужно, лишнее. И присудил победу Скочу. И все три издания как бы дружно проиграли.

И в этих же прослушках была часть про Усманова.  Понятно, что руководство “Росбалта” решило после всего произошедшего, что публиковать не стоит, потому что можно опять влететь.

То есть Алишер Бурханович там что-то говорил и был записан, и это было связано с этим делом Максименко и Шакро?

А. Шварев: Там пьяный Максименко, когда общается со своим замом Ламоновым, он рассказывает, что были некие беседы и разговоры Усманова с самим Шакро по поводу этой ситуации, еще что-то. В общем, какие-то хорошие разговоры. И там можно по крупицам понять, что Усманов тоже принимал участие в этой истории с выкупом Кочуйкова. Но надо отметить, что и Скоч, и Усманов действует очень осторожно, через каких-то посредников, решальщиков. Но и Шакро, и Кочуйкова они знали лично.

Для господина Усманова это было личное знакомство?

А. Шварев: Получалось, что как-то он его знает. Возможно, Скоч их показывал, или еще что-то. Усманов, надо отметить, всегда был человеком, который показывал, что он близок к криминальному миру, к ворам в законе. У него все время проходило, что он и «их» тоже. То есть, что он не чисто бизнесмен, а бизнесмен с такими понятиями. Это в 90-е годы было очень удобно. Это помогало.

У него есть опыт соответствующий.

А. Шварев: Опыт есть соответствующий. Хороший опыт. Никто так и не знает, правда, за что он сидел.

Приговора не видел?

А. Шварев: Нет. Но там была интересная история, мы можем это все поднять, когда приговоры все уничтожены оказались. Пытались их найти журналисты в Узбекистане, но они все были стерты. Надо посмотреть, по-моему, Усманов давал интервью газете Guardian, он поклялся, побожился и сказал, я вам дам этот приговор. Он у меня есть, я вам его дам, вы все сами увидите. Ну, с этого интервью прошло уже лет 15, если не 20, и почему-то забыл. Занятой человек. И так мы и не знаем, за что, собственно, сидел Усманов. Есть какая-то версия, которая появлялась в одной книжке, совсем нехорошая для него [о том, что одним из обвинений против Усманова было изнасилование. Сам он это отрицает и подает в суд на тех, кто об этом пишет]. И есть его версия, что он фактически был оппозиционер, боролся с режимом советским и вот так влетел.

Что одному, что другому нельзя верить, пока сам приговор не прочитал.

А. Шварев: Ну, да, хотя, честно говоря, приговор из рук Усманова тоже не может быть убедительным подтверждением. Но он его, конечно, никогда не покажет. [В 2017 году редакция «РБК» заявила, что представители Алишера Усманова предоставили ей приговор Ташкентского военного трибунала, где упоминались только экономические преступления]. Вот поэтому я и опубликовал часть по Усманову на «РуКриминал».

“Росбалт” решил, что это, пожалуй, слишком большие риски? 

А. Шварев: Ну, “Росбалт” тогда уже мочили активно, пытались отозвать лицензию, якобы за мат. Подставляться не хотелось. Как со Скочем, когда опубликовали вроде железное подтверждение. Ну, дальше некуда, когда обвинительное заключение у тебя на руках, где все есть. А все равно [в суде] говорят, забудьте про обвинительное заключение, это все  фигня.

К этому моменту у меня вообще были очень напряженные два года в плане интереса ко мне спецслужб. Я вот работаю с 97 года в этой плоскости, и на момент 2016-го года ничего абсолютно не поменялось. Как я писал про всяких там силовиков, воров, бандитов, так и продолжал писать. Но получилось так, что это не я прыгнул за планку, а планка опустилась. И дальше начались приключения. В 2016-м году я написал про конфликт тогдашнего начальника следственного департамента [МВД Юрия] Алексеева и начальника ГУЭБиПК [Дениса] Сугробова.  Я узнаю, что в ФСБ ходят опрашивать всех сотрудников, кто со мной общается, кто со мной поддерживает отношения, кто нет. За мной, я вижу, установлено наблюдение, еще что-то. Мы с “Росбалтом” написали сразу много жалоб во все какие можно органы: в прокуратуру, в ФСБ. Почему за журналистом фактически устанавливается какой-то тотальный контроль, и пытается его установить управление “М” ФСБ, которое должно заниматься силовиками. Причем тут журналист, вообще было непонятно. И дальше пошли такие случаи, один за другим, причем в какой-то совершенно бредовой плоскости.

Потом была история со Скрипалями. Я писал новогодние тексты о том, как ликвидировали в Чечне тех или иных боевиков. В том числе было про Хаттаба, о том, что его фактически отравили “Новичком”. Это было до того, как отравили Скрипалей. Тогда еще “Новичок” был неизвестен, но я описал абсолютно как это было. Потом происходит, по-моему, весной отравление Скрипалей, и так получилось, что мою заметку вытащили, и на нее ссылались все зарубежные СМИ, ее воткнули в Википедию, как подтверждение того, что у России есть “Новичок”. А Россия тогда это отрицала. И еще моя заметка легла в доклад всемирной организации, которая занимается химическими веществами. И ко мне приперлась, прямо вот в “Росбалт”, огромная делегация фээсбэшников, которые стали доказывать мне, что “Ты работаешь на Запад”, и “Ты заранее подготовил почву, что у России есть “Новичок”.

То есть ты знал, что будут травить Скрипалей, и готовил почву?

А. Шварев: Вот и я то же самое говорю. Вы в своем уме? Я говорю, посмотрите, когда я писал об этом, и когда травили Скрипалей, какое это имеет отношение, может быть связано.

Разработка-то велась раньше, ты знал. Просто защищаешь источник.

А. Шварев: Наезжали они на меня, что я подставил Россию. Потом была история, когда советника Кадырова задержали, он с охраной отбился, убежал. Тоже я там подробно все расписывал, и неожиданно помощник министра внутренних дел Колокольцева, тогда у него была [Елена] Алексеева, жестко наезжает на меня, говорит, тебе надо все удалить и опровергнуть. Я говорю, почему, все правда написано. А она нет, это неправда, пиши извинения.  Буквально вскоре после этого ко мне заходят с обыском. По делу о клевете на генерала в интернете, причем фамилию этого генерала я узнал только из постановления об обыске.

Сейчас помнишь фамилию?

А. Шварев: Да, Ченчик. Потом он в Росгвардии был. И начинаем выяснять, что к чему. Выясняется, что разрешение на обыск получено в Пятигорске.  Пытаемся у следователя что-то выяснить, он говорит, мне всё прислало ГУСБ МВД, что у них есть некая информация, что причастен Шварев. Начинаю уже по своим каналам узнавать в ГУСБ МВД, и они говорят: нам прямую отмашку дала так сделать Алексеева, как раз та самая помощница [министра]. И она выплывает, типа дает понять, что да, это ее рук дело, вот так вот с ней спорить и не соглашаться.

И потом еще какие-то случаи происходят, один за другим, и как-то стало тяжело. И потом происходит обыск уже по Усманову по делу о клевете. Проводят его 20 сотрудников в моей скромной квартире в 50 квадратных метров. Они там не помещались, на улице во внедорожниках сидели.

Человек, занимающийся этой тематикой, понимает, что по клевете такое шоу вряд ли будут устраивать. Потом, смотрю – в постановлении указан отдел, который занимается, собственно говоря, похищениями и вымогательствами. По клевете пришел. И там фигурирует фамилия товарища [Сергея] Акимова, а я прекрасно представляю себе, что за человек и с чем он связан. Он сейчас замначальника МУРа. То есть он руководил всеми операми. Он год сидел. Он совершенно коммерческий. И к тому же родственник вора в законе. Сидел он за то, что он людей этого вора в законе записывал в свои агенты. И когда с ними что-то происходило, он приезжал и говорил, что это мои агенты, освобождайте их. Он тогда работал в РУБОПе. Ему влепили 285 статью за это, когда выяснилось, что там этих агентов несметное число. Он год отсидел, вышел и по реабилитирующим и восстановился в МУРе. И вот я вижу, что этот человек организует у меня обыск. Понятно, что следующим шагом будет посадка, потому что по клевете работает отдел по похищениям и вымогательствам, а руководит этим всем Акимов, очень коммерческий. И уши Усманова тоже очень виднелись во всем происходящем. И я тогда уехал из страны.

Ты уехал и продолжил заниматься тем же, чем занимался? 

А. Шварев: Ну нет, не тем же. У меня [в России] основная тогда была работа в “Росбалте”. Тут уже стали развивать канал.

Сколько было подписчиков на канале в Телеграме, когда ты уехал?

А. Шварев: Я думаю, там было меньше тысячи. Может, меньше ста даже. Но мы по всем событиям всегда очень оперативно работали. Тогда в Телеграме еще не было вообще никаких крупных СМИ. Их просто не было. А мы стали потихоньку там работать как СМИ. Не помню, Baza была к тому времени или нет, может единственный, кто был. Тогда никого Телеграм не интересовал, все наоборот воротили нос и говорили, что это несерьезно, мы большой журналистикой занимаемся, а Телеграм это детский сад.  Тогда все говорили, мол, что же это такое, да в Телеграме, да со ссылкой на анонимные источники, да анонимные статьи без подписи автора, да это вообще кошмар какой-то, это не журналистика. Это сейчас все до одного работают по такому вот принципу. В первую очередь те, кто критиковал это все.

Вопрос, на который, конечно, слабо надеюсь получить ответ. Как у тебя получается? Мне понятна работа в России.  Когда есть связи наработанные годами, и они подтверждаются и поддерживаются за счет встреч, общения. Иногда за счет взаимных услуг, которые не противоречат каким-то этическим принципам. Но как ты умудряешься это делать из страны НАТО?

А. Шварев: Надо отметить, что у нас не так много этических принципов. Мы находим способы, как работать, но надо не забывать, что силовики — это не единственные источники информации по силовому блоку, от которых можно что-то узнавать и получать. Есть масса способов получать информацию.  Быстро, интересно, качественно, даже не контактируя с ними.

Я понимаю, что если есть определенный гражданский спор или уголовный процесс, то может быть сторона, которая заинтересована в том, чтобы придать некую информацию публичности. В том числе анонимно.  Но, правда, для этого уже нужно иметь канал с сотней тысяч, там, не знаю, с миллионом подписчиков, они же должны знать, к кому идти. Ну, ладно, допустим, ты начал одним из первых, быстро раскрутился и быстро стал брендом. И сейчас знают, к кому идти. Но я в твоем канале, опять-таки, читаю не только такие новости.  Я читаю новости, где непосредственного интересанта, так сказать, не просто определить. И сколько человек занято этой работой?

А. Шварев: Не буду ничего говорить ни по количеству, ни по чему. Не очень здоровая обстановка идет с попытками найти членов нашей команды, поэтому ничего не разглашаю.

Не то чтобы я надеялся на ответ. Очевидно, что есть много людей, которые чем-то тебе обязаны после этих публикаций. Но в то же время есть не меньшее количество людей, которые огорчаются, когда читают канал “ВЧК-ОГПУ”. Давай скажем прямо, что вообще-то, хотя об этом никогда не говорилось, и ты никогда этого не признавал, но многие предполагали, что ты являешься редактором и собственником этого канала. 

А. Шварев: Да начали [писать об этом] почти с самого начала, провластные каналы и структуры. Постоянно выходило на этих ресурсах, что это я.

По этому поводу на тебя кто-нибудь выходил с какими-нибудь угрозами, обидами, или, может быть, предложениями?

А. Шварев: Угрозы-то постоянно идут, но, честно говоря, до весны прошлого года чего-то серьезного не касалось. Было какое-то якобы опознание меня со стороны грушников, когда мы начали публиковать закрытый список Росреестра. Список всех лиц, чьи данные скрыты в Росреестре с указанием их недвижимости. И там представители спецслужб все представлены в полном объеме. Мы публиковали аккуратно, осторожно. Это еще до войны было. В списке присутствовали и отравители Скрипалей, и обмененный киллер из Германии [Вадим Красиков]. Тот, которого Дугин призвал вернуться и убить админов телеграм-канала “ВЧК-ОГПУ”.

То есть Дугин предполагал, что вы в России?

А. Шварев: Не-не-не, он предлагал как раз ему за границу поехать и там их убить. Он неоднократно говорил, что надо физически расправиться.  Физически у них не сложилось, зато полностью удалось с помощью Телеграма убить канал.

Не предлагали договориться? Продать канал?

А. Шварев: Ну это не интересно. Вопрос по продаже канала вообще не рассматривался, потому что, ну правда, неинтересно.

Нет, я же не спрашиваю, готов ли ты это сделать. Поступали ли такие предложения?

А. Шварев: Напрямую не было каких-то предложений. Какие-то разговоры были, кто-то что-то сказал, но это все несерьезно.

Чтобы вышли люди и сказали, что вот давай столько-то, и ты отдаешь ресурсы и уходишь в закат.

А. Шварев: Не, не, такого не было.

Все это время ты находишься в федеральном розыске, да?

А. Шварев: Да. Ну, и международный розыск они объявляли, но Интерпол отказался разыскивать меня, сочтя преследование…

Политически мотивированным?

А. Шварев: За профессиональную деятельность меня преследует, так правильно сказать.

А статья предполагает заочный приговор, заочный процесс?

А. Шварев: Предполагает.

И не было?

А. Шварев: Не было.

Сколько лет-то уж прошло?

А. Шварев: Так дело расследуют до сих пор.  Они то приостанавливают, то возобновляют следствие. То есть там нет такого, что дело глухо лежит, закрытое за розыском. Они периодически возбуждаются. Чаще всего, как это происходит, что-то ты написал в телеграм-канале, тут же кто-то говорит, что за фигня там, давайте-ка еще их дернем. Дергают, понятно, следователя, который ведет дело, а тот начинает уже дергать и оперов, и всех, и пытается что-то сделать. А что можно доказать?

Это эпизод какого? 19-го, 18-го года?

А. Шварев: Там есть клевета на Усманова, и затем, когда я уехал, им надо было что-то более серьезное. [Кернес] Ракишев, он на тот момент по какому-то поселку соседствовал или с Усмановым, или с кем-то из его представителей.

Вот я сейчас даже не вспомню, кто это такой – Ракишев

А. Шварев: Это какой-то казахский олигарх. В общем, легло на стол заявление от адвоката Ракишева — Максимилиана Гришина – о том, что он за год до этого  заявление писал на некую почту, что он хочет что-то там удалить, и ему ответили, что можно это сделать за некую сумму. При этом ничего он не помнил, переписок у него не сохранилось, поскольку год уже прошел, но вот он через год вспомнил и решил рассказать об этом ужасном случае, написать заявление. И буквально через два часа после заявления было возбуждено дело по вымогательству.

Так, я попытаюсь сейчас сформировать то, что ты сказал. То есть вот этот вот господин олигарх есть какой-то, и у него есть юрист, представляющий его интересы.

А. Шварев: Да, российский юрист.

 Этот юрист говорит, что он писал вам на почту или вы ему писали?

А. Шварев: Он написал заявление, по-моему, что писал некий сотрудник пресс-службы Ракишева, но почему-то писал из кабинета этого юриста. Потому что пресс-служба Ракишева находится в Казахстане, и там возникает вопрос, почему они подают заявление в России? И вот тогда они вывернули это так, что сотрудник пресс-службы Ракишева, находясь в кабинете адвоката Максимилиана Гришина, написал на некую почту.

На почту RuCriminal?

А. Шварев: Он какой-то адрес почты даже неправильный указывает. Даже сайт заканчивался неправильно – com, а у нас был info. Якобы получил ответ, что мы хотим 50 тысяч, я не помню уже, честно говоря, в какой валюте. Год он мучился и страдал, и через год решил написать об этом заявление. Только, к сожалению, за этот год он потерял всю переписку, потерял абсолютно все.

Адвокат же знакомится с обвинением?  Представляющие тебя адвокаты знакомились?

А. Шварев: То, о чем я говорю про его показания, все было в суде на моем заочном аресте. И там можно было все прочитать.

И при этом он говорит, что саму переписку тоже он куда-то утратил.

А. Шварев: Стер, потерял. Да, поскольку год прошел с тех пор. Он подает заявление в 19-м году, а события касаются периода за год или полтора до того.

То есть. Есть слова даже не самого олигарха. А слова адвоката, из кабинета которого писал пресс-секретарь олигарха. Это очень сложно для меня.

А. Шварев: Ну, все очень просто, за этим огромные уши того же Усманова. По клевете нельзя объявить в розыск или предъявить какие-то тяжелые обвинения, а Усманову нужен был розыск. Вот, и попросили Ракишева по-братски. Надо понять, что Ракишев Усманову смотрит в рот. Для него это звезда. Ракишев считается «дропом» Назарбаева. Одним из дропов, кто зарабатывает, вернее, оформляет на себя назарбаевские какие-то капиталы. Усманов для него большая величина. Это то, к чему Ракишев явно стремился, и хотел бы быть хоть чуть-чуть поближе к нему. Я не думаю что сам Усманов просил о такой маленькой услуге, скорее, поручил своему адвокату, а дальше стали подгонять, как это сделать.

Ну, то есть схема приблизительно представляется так. Ты в розыске по вымогательству, и если тебя удается выцепить этим розыском, то дальше уже не столь важно, устоит это вымогательство или нет, останется дело по клевете на Усманова.

А. Шварев: Нет, там совсем другая история. Клевета – это фиговое обвинение со всех сторон. Во-первых, клевета плоха, чтобы получить человека из-за границы. А в суде… Ну, как наши суды уже в то время работали. Чтобы у нас в суде там у кого-то что-то отвалилось?  Ничего, уже все прицепили, не отвалится никогда у нашего суда. Но сложно судить, это разговоры якобы до кабы.

А сейчас это уголовное дело вот в таком вот вялотекущем режиме? Приостанавливают за розыском, потом возобновляют по вновь открывшимся?

А. Шварев: По каким-нибудь обстоятельствам они возобновляют, проводят какие-то следственные действия, и все время пытаются меня прицепить к каким-то другим делам. Все эти дела по телеграм-вымогательствам, которые были, ко всем меня пытались прицепить. Ну если не ко всем, то к двум-трем точно. Даже делали какие-то заявления в СМИ о том, что якобы я как-то причастен. Но ничего другого не было и нет. Пока остается то, что было в восемнадцатом, девятнадцатом году, потому что ну реально не имел я никакого отношения к тем каналам, с которым они пытаются меня как-то связать. Я даже не знаю, кто-то за ними [каналами] стоит и кто там их админ. Узнавал, только когда арестовывали людей.

А иноагентом тебя признали?

 А. Шварев: В июле прошлого года. Но не меня признали. Они признали телеграм-канал и сайты иноагентами, а я вроде как плохой, потому что на обслуге у сайта и канала иноагентов. Я их обслуживаю, я их как бы веду.

Они сочли установленным на тот момент, что ты являешься собственником, редактором, администратором данного ресурса. А как они это установили? Не обжаловали, не запрашивали? 

А. Шварев: Мы обжаловать это не стали, но пытались другими способами заполучить информацию. У меня есть переписки.  Они ссылаются, что это секретная информация, и они ее не могут раскрывать. Судя по всему, это какая-то оперативная справка, либо ФСБ, либо Центра “Э”. Вот эти две службы, которые, я как знаю, работали по мне, составляли какие-то справки. Одну такую справку я даже видел, она попала в одно из дел об обыске, не у меня. Там что-то они понаписали, даже не буду говорить.

А администрирование rucriminal.info ты тоже не признавал?

А. Шварев: Я не то, что не признавал, я никогда не опровергал, ни с кем не общался. Меня никто не спрашивал, я ничего никому не говорил.

Ну ладно, не спрашивали, наверняка спрашивали.

А. Шварев: А кто меня может спросить? Ну правда, интервью я не давал, круг общения у меня не очень-то журналистский.  Поэтому, ну, и вряд ли бы я как-то признался. Правда, мне комфортнее оставаться где-то в тени, чем публично выступать.

В результате еще после этого административки тебе какие-то влепили по поводу иноагентства?

А. Шварев: Там все очень просто. Я администрирую телеграм-канал-иноагент, и мне влепили, что я не ставлю плашки.

То есть тебя влепили не как физическому лицу иноагенту, который что-то не то сделал, а как администратору телеграм-канала, который является иноагентом. 

А. Шварев: Да, но это все равно иноагентская административка. Когда есть две – это уголовное дело. Одну мы отбили сейчас.  Они просто сделали запрос по моей персоне в МВД, и МВД по ошибке почему-то дало не мой адрес. И Роскомнадзор, и следом за ним суды отправляли все повестки на деревню дедушке по какому-то левому адресу. Это железное основание, чтобы отбить административку. Одну мы отбили. По идее, если суд рассмотрит, вторую тоже отменит. Это железное правило. Они извещали обо всем этом не меня, а хрен знает кого.

Это железное основание для того, чтобы в российском суде отменить. Мне нравится, с каким пафосом ты это говоришь. Может быть.

А. Шварев: Нет, это, правда, невозможно. Но это ничему не мешает. Роскомнадзор уже новые [протоколы] готовит.

 Есть вариант начать ставить плашку.

А. Шварев: Мне вообще интересно, как они будут выкручиваться после того, как Телеграм снес канал. Да, есть сейчас резервный канал, который работает, но по идее у него совсем другая ссылка. Он не имеет никакого отношения к тому, который был признан иноагентом.

То есть на настоящий момент телеграм-канал-иноагент, администратором которого они тебя признали, он просто не существует. 

А. Шварев: Его снес Телеграм. Но уже люди пытались играть в такие игры. Они все равно, скорее всего, впишут новый канал опять в этот свой реестр. Они делают там за пять минут.

Несмотря на то, что ты находишься за пределами досягаемости российского правосудия, уголовную ответственность лишнюю получать не торопишься.

А. Шварев: Зачем? А кто торопится? Ну, я все кого знаю, кто иноагенты, не очень горят желанием получить уголовное дело иноагентское. Вон у Невзоровых вообще изъяли все. А нет, у Невзоровых, по-моему, по экстремизму.

Нет, там ситуация сложная. Его с супругой признали экстремистским сообществом.

А. Шварев: У Моргенштерна арестовали всю его недвижимость российскую по иноагентскому делу.

Был у тебя канал. И был на этом канале, как уже мы говорили, миллион, более миллиона ста тысяч подписчиков. С каким-то зашкаливающим количеством просмотров и посетителей ежедневно. И сейчас, если мы приходим по адресам этого канала, мы видим какого-то непонятного, неприятного человека, который несет бред, к тебе никакого отношения не имеет.

А. Шварев: Там стоит Позняков 4.0. Я как понимаю, когда у тебя сносят канал, то уникальная ссылка освобождается, и кто ее первый захватил, того она и становится. И там не только мой, они явно пытались снос «ВЧК-ОГПУ» подогнать под исполнение решения суда и вместе с нами снести еще 20  каналов. Причем многие каналы, которые они снесли, были мертвыми, они не обновлялись, но тем не менее существовали, и можно увидеть, что их уникальные ссылки исчезли вместе с “ВЧК-ОГПУ”.

Когда пропал канал “ВЧК-ОГПУ”?

А. Шварев: Ну, это было вот в ночь на 7 апреля, где-то примерно в 2 часа он просто раз и исчез.

Какое-нибудь предупреждение, намек, присланное решение суда?

А. Шварев: Нет, ничего не было абсолютно. И Телеграм ни разу не ответил на все наши запросы, которые пишутся каждый день, последний, как раз вчера был направлен. Написано по всем их почтам, в социальных сетях, везде. Ни одного ответа от Телеграм мы не получили.  Они не только снесли каналы, одновременно заблокировали вход в Телеграм и симки, на которые был записан канал.  Это мог сделать только Телеграм. Всякие там разговоры, что это сделали владельцы, что у них конфликты – это все бред. Во-первых, владелец сам не может уничтожить канал. Это может сделать только Телеграм по просьбе владельца. А для больших каналов там сроки от 5 до 7 дней проверки. Во-вторых, мы люди опытные, у нас технически было все так сделано, что невозможно было его удалить. И вмешательство постороннего там тоже невозможно. Мог вмешаться только посторонний со стороны техники.

То есть ты убежден, что это Телеграм выполняет решение суда?

А. Шварев: Я думаю, как раз выполняли, конечно, не решение суда, а поручения определенных людей, которым Дурову невозможно отказать. Но они вначале, совершенно было очевидно, решили замаскировать это. Телеграм начал выполнять решение судов разных стран. Почему тогда он отрицает? Ну, вот они же заблокировали там Russia Today в Европе, да, еще что-то там снесли по заданию Франции. Почему нельзя по решению российского суда, да, снести там 20 каналов? Если есть такое решение, вступившее в законную силу, даже штраф был им выписан за то, что они не сносят.

Но поднялась такая огромная шумиха, что Дуров начал выполнять решение российских властей, что они решили пойти другим путем. Полдня они ничего не отвечали публично, вообще не говорили. Потом выступила Кристина Потупчик. Напомню, что у нее сейчас совместная фирма с Георгием Лобушкиным. А Лобушкин, хоть он и говорит, что он бывший пресс-секретарь Дурова, на самом деле, когда что-то происходит с Дуровым или с Телеграмом, как раз Лобушкин [выступает]. То есть он фактически действующий пресс-секретарь Дурова, и он же партнер и Потупчик, у них совместные фирмы пиаром занимаются. 

Совместная фирма у них, прямо официально?

А. Шварев: Они даже презентацию какую-то проводили своей новой фирмы совместную. И как раз Потупчик первая историю запускает о том, что, скорее всего, это владелец канала сам его снес, все на это указывает. И буквально часа через три после этого уже пресс-служба Телеграм (подозреваю, что это тот же Лобушкин от имени пресс-службы делает заявление), заявляет, что это сам владелец снес канал, но мы разбираемся.

Если у них, так сказать, все карты на руках, они же могут показать, где, когда…

А. Шварев: Они только и могут показать.

Откуда готовилось наступление на Беларусь?

А. Шварев: Ну, все очень просто. У меня на руках симка, на которую был оформлен канал.

Давай так, у тебя лично, персонально, не у кого-то там, вот просто у тебя. Вот попрошу, ты мне ее покажешь.  

А. Шварев: Сейчас с собой нет, но если нужно, она есть. С заблокированным выходом в Телеграм. И что может быть проще, если Телеграм пытается разобраться, связаться через эту симку и попытаться прояснить, что произошло. Они вообще отморозились. Они это всегда делают. Они всегда были, конечно, сложные в общении, но в последнее время были случаи.  когда у людей воровали каналы, еще что-то, и они всегда вмешивались, возвращали каналы, причем даже когда угоняли с аккаунтом, были такие случаи. И они на контакт шли, хоть как-то реагировали. Тут неделю огромная шумиха — никакого ответа от Телеграма нету. Мы написали по всем существующим их почтам, писали в социальные сети. Везде они не реагировали.

Сколько у них вообще каналов с миллионом подписчиков и более?  

А. Шварев: Я думаю, каналов по всему миру у них хватает, но тут все-таки поднялся большой резонанс, потому что такого беспредельного сноса большого канала не было.

То есть могли бы ответить, да, уважаемый товарищ, вот тогда-то, тогда-то, вот такие-то были произведены действия.

А. Шварев: Там сложно было что-то уже объясняться, потому что, например, тот же канал Russia они же не удалили, они просто заблокировали доступ к Russia Today в Европе. Если Россия так настаивала и Дуров так хотел исполнить ее решение, могли, например, заблокировать доступ к ВЧК-ОГПУ. Но они просто взяли и снесли его. Значит, там такая была просьба, в которой Дуров не может отказать.

Я встречал намеки на некоторую конспирологию у коллег, что владелец, (подразумевалось, товарищ Шварев), не исключено, что мог сам канал снести по каким-то причинам. Вот так вот завершить все это дело, красиво уйти. Правда, непонятно, почему тогда товарищ Шварев возобновляет деятельность канала, если решил красиво уйти. И там якобы за полсуток до этого, появилось некое сообщение, мол никому не верьте, каким-то дублям и так далее.

А. Шварев: Смотри, все очень просто. За последние годы появилась куча поддельных телеграм-каналов ВЧК-ОГПУ. Они сейчас, если вы наберете, увидите. Их там будет штук 5-6. Самый крупный был ВЧК ГПУ, сейчас он стал ВЧК ОГПУ. Известный канал с известными людьми, кто за ним стоит. Там с этим каналом люди очень здорово попадают. Это канал, который за 10 тысяч рублей легко поделится чем угодно. От кого пришло письмо с информацией, например. Они порой ставят письма за реальной подписью. Мне пишет женщина в шоке. Говорит, я им анонимно написала про своего сына, он у меня сидит в тюрьме. Они выставили за моей подписью, как есть, а у меня теперь сына прессуют. Другой мне человек пишет, я им написал, думал, что это вы, а ко мне потом пришли из центра «Э», и они узнали, что это я писал.

И чтобы не было путаницы (это было полгода назад где-то первый раз), мы повесили такое предупреждение. И оно было даже закреплено у нас в телеграм-канале.

Подтверждаю, видел.

А. Шварев: Так случилось, что перед исчезновением мы выставили его еще раз, потому что опять начали активизироваться [клоны]. Было неприятно, что люди просто тупо попадают вот в такие ситуации и страдают, да, из-за того, что они пишут мошенникам.

Плашка эта, помню, висела. И с какой-то периодичностью это предупреждение повторялось.

А. Шварев: Второе. Снести сам канал Шмарев не мог. Ну никак. Говорю, Телеграм устроен так, что вы даже собственный аккаунт сами снести не можете. Вы обращаетесь в Телеграм, и Телеграм удаляет канал. Если там больше тысячи подписчиков, они берут время на изучение ситуации как раз чтобы в случае несанкционированного входа кто-то не снес канал. И там по совсем крупным каналам они будут неделю-две изучать, прежде чем снести.  Тут он сейчас буквально за 10 минут [пропал]. Только смотрел, еще был. Потом смотришь, хоп, его нет. Ну и плюс, где логика? Мы тут же начали писать [жалобы] по всем адресам, отправлять во все каналы, которые могли бы это поставить. Тут же запустили новый канал. Дали тут же на сайте прямо ночью. И главное, завалили сам Телеграм письмами.

Грубо говоря, допустим.  Гипотетически. Ну, снес бы ты его сам. По каким-то причинам. По ошибке.

А. Шварев: Я не могу его сам снести.

Ну, например. Ну, снес сам. Ну, и после этого сам обратился в Телеграм. Так взяли бы, вернули. В чем проблема?

А. Шварев: Меня тоже удивляет Телеграм. Отморозился полностью. То есть, неделя прошла [с удаления канала]. Прошло больше даже недели.  Никакой реакции, никакого ответа, ничего. Они, когда давали комментарии в СМИ, сказали, что мы сейчас ведем расследование, разбираемся. Ну, давайте, свяжитесь с нами, давайте вместе попытаемся разобраться, что было. Плюс, полно было случаев, когда угоняли у людей аккаунты, а у нас аккаунт, напомню, не угнан. У нас аккаунт заблокирован самим Телеграмом.

И есть сим-карта европейской страны, на которую зарегистрирован этот канал.

А. Шварев: Да, сама сим-карта лежала в новом телефоне. И телефон для других целей не использовался, там не было никаких приложений, не было ничего. И Телеграма на нем тоже не было до момента всего произошедшего. Но это как раз и есть те меры безопасности, которые позволяют скрывать от других людей симку. Номер телефона, на который записан канал, это только Telegram сам может знать. Это единственная гарантия того, что все будет хорошо.

Не обладая сам достаточной квалификацией и компетенцией, тем не менее, могу сказать, что вот все эксперты, мнение которых я смотрел, они не находят способа при таких условиях угона. Невозможно.

А. Шварев: Честно скажу, мы пытались как-то неофициально выйти на Дурова через каких-то людей, которые с ним общаются. Они категорически сказали, что нет смысла это делать, потому что Дуров сам от начала до конца в курсе всего, что происходит с телеграм-каналом, и ничего менять не хочет. Понятно, что там была какая-то просьба, в которой Дуров не смог отказать. А учитывая его состояние с уголовным делом и с финансами…

С французским делом?

А. Шварев: Ну с французским, да, но захочет ли он идти под французский суд или выберет какой-то другой путь, еще тоже не ясно.

Саша, вот прошло меньше недели в твоем резервном канале. Сейчас сколько?

А. Шварев: Порядка ста пятидесяти тысяч. Сто сорок. (К моменту публикации интервью на новый канал ВЧК-ОГПУ подписались более 170 тысяч человек. — прим. «Досье»).

Набор, конечно, нереальный, но все-таки, какие планы? Если не секрет, ты что, будешь добивать новый канал, да? По-прежнему его развивать? И рано или поздно он тоже придет на миллион.  Или это немножко страшно? Потому что, как выяснилось, этот канал получается не очень-то и твой, если его можно в любой момент рубануть и сделать вид, что так и было.

 А. Шварев: Если раньше у нас был телеграм-канал основным ресурсом, а на сайт выставлялся один материал в день, то сейчас я решил, что все, во-первых, будет дублироваться и на сайтах, и, возможно, какие-то сайты будут как отдельные [проекты]. Понятно, Телеграму больше доверия нет, то есть канал, этот резервный будет развиваться, но абсолютно все, что там есть, можно будет увидеть еще на одном сайте, на втором сайте, и еще у нас готовится один отдельный проект, который вне будет Телеграма. То есть будем развивать какие-то альтернативные площадки. Главное, что их нельзя будет удалить.

Я читал разные теории насчет того, из-за чего это могло произойти. Телеграм-канал ВЧК ГПУ существует 5-6 лет. Но последние три года является одним из наиболее цитируемых, одним из наиболее читаемых и одним из самых известных, во всяком случае, в русскоязычном Телеграме, каналов. Там было очень много чего, затрагивающего интересы самых разных лиц и организаций.  Хлопнули его вот сейчас. Есть мысли, что это было? Потому что я встречал две версии. Либо все-таки дотянулся Алишер Бурханович [Усманов], либо это могло быть связано с тем, что последнее время в том числе было очень значительное количество инсайдов по поводу господина Полякова Михаила, не то отставного, не то не очень отставного сотрудника ФСБ, который, как вдруг выяснилось, владел некими телеграм-каналами, опять-таки, сливными и не очень, а на другие осуществлял некое воздействие. Что думаешь? Или, может быть, знаешь?  

А. Шварев: Ну, сложно найти, наверное, какую-то службу, управление, персону или там силовика какого-то достойного, по которому [мы] вообще не писали что-либо. Ну, про любого бери, это была энциклопедия всего, да и сейчас можно на сайте зайти, набрать в поиске и вытащить, и люди стали пользоваться всем этим. Алишер Бурханович, да, он, безусловно, был тем человеком, который больше всех (и мы знаем это точно) был заинтересован в удалении канала. Почему-то в последнее время, опять же, есть у меня информация, что крайне хотел этого первый замдиректора ФСБ [Сергей] Королев. Похоже, мы много про него стали писать. А в ФСБ определенные, видимо, идут  изменения, потому что все в ожидании того, что будет новый директор. А там, где идет подготовка к занятию кресла нового директора, [идет] большая борьба, никакой там лишней информации не надо. Ну и конечно, ГРУшники, это [генерал-майор Андрей] Аверьянов с [первым замначальника ГРУ Владимиром] Алексеевым, это просто наша головная боль была. Еще до войны это все началось с пресловутого списка Росреестра. Вот прямо и изводили они нас все. Но мы не думаем, что кто-то из этих людей напрямую обращался к Дурову. Мы примерно догадываемся, кто это сделал. Но, скорее всего, тут не было такого, за какой-то конкретный пост. По совокупности причин.

По совокупности заслуг.

А. Шварев: Заслуг, да, достали и все решили снести. То, что Алишер Бурханович приложил свою лапищу, тут сомнений вообще никаких нет. И это все так или иначе подтверждают. Надо понимать, что, конечно же, Усманов сам лично Дурова не стал об этом просить. Для него Дуров мальчишка, Усманов великий, он же памятники там уже из золота отливает. У него все просить должны, он не может что-то попросить. Ну и то же самое Королев — примерно из этой же оперы, но примерное понимание, как процесс был организован донесения до Дурова пожелания что канал надо снести, у нас есть. И все эти люди в нем участвовали.

То есть такое количество людей тебе «благодарны», что сложно понять, кто же именно из них главный инициатор этого события.

А. Шварев: На самом деле схемка примерно понятна. И как это все было сделано, тоже есть примерно понимание. Наверное, со временем мы это все и опубликуем. Просто сейчас идет поиск определенных подтверждений, что было именно так, [ как мы предполагаем].

Через кого именно зашли к Дурову?  Товарищ Королёв вряд ли позвонил Дурову лично.

А. Шварев: Усманов и Королёв не стали бы никогда в жизни. Усманов, понятно, знает Дурова. И по Королёву можно теории выстроить. Королёв работал в питерском ФСБ. Когда были «ВКонтакте» и Дуров в Питере, известно, что для него управление было не чужим. Единственное, когда можно было из «ВКонтакте» что-то вынуть силовикам, это только через управление ФСБ  по Санкт-Петербургу, с остальными подразделениями ФСБ и МВД Дуров не сотрудничал. А вот питерское ФСБ как-то умудрялось получать нужную информацию из «ВКонтакте».

Если отвлечься немножко от этой истории конкретно с тобой, что ты думаешьпо поводу  гипотетического сотрудничества господина Дурова с некими спецслужбами. Нет, ну мы знаем официальную информацию, сейчас Дуров заявляет, что по запросам французских правоохранительных органов некая информация была предоставлена. Дуров всегда отрицал, что он предоставляет какую-нибудь информацию, поправь, если ошибаюсь,  специальным службам Российской Федерации. По-моему, были какие-то невнятныеоговорки насчет каких-то дел по детской порнографии и тому подобное. Но по политическим делам нет. И ни в одном имеющемся уголовном деле нет никаких об этом данных. Иногда [в делах] есть данные из Телеграма, но полученные путем доступа к устройству. Что ты думаешь, существует ли какое-нибудь сотрудничество, взаимодействие?

А. Шварев: Если Роскомнадзор официально заявил, что они сотрудничали только за год с Телеграмом по 373 тысячам аккаунтов и каналов, и это было успешное взаимодействие, то если он сотрудничает с Роскомнадзором, то понятно, что он будет сотрудничать и с ФСБ и МВД. Ну а как так? По-другому-то же невозможно. Роскомнадзор — это как раз та структура, которую в первую очередь можно послать куда подальше. Поэтому это все очевидно. Тут вопрос в том, появился ли свой там дядя Миша Поляков, который в Телеграме сидит и все смотрит. 

Прикомандированный сотрудник. 

А. Шварев: Прикомандированный сотрудник, да. Или нет, но совершенно понятно, что репутации Дурова как таковой нет. Все помнят, как он спасал Телеграм, когда его в России хотели заблокировать. Тратил безумные деньги, чтобы он функционировал, был доступен для людей. Он же тогда себе хорошую такую славу у россиян сделал. Да и не только. Но сейчас уже этой славы нет. И все его поступки указывают на то, что если он не сломался, то его сломали. И комфортнее ему сотрудничать, чем не сотрудничать.

И вообще, Дуров, верни канал!

А. Шварев: Не вернет канал. Тут просто с каналом какая ситуация. Понятно, что Телеграм это детище Дурова. Должны быть какие-то понятные правила. Там сейчас много каналов, которые развивают, в которые вкладывают большие деньги. Привлекают авторов, все делают. Завтра какой-нибудь дядя Миша, извиняюсь, придет и вырежет. А Дуров отморозится и скажет, ой, не знаю, куда-то исчез канал, а куда, не пойму. Будем разбираться. Будем разбираться, до свидания, пишите на деревню дедушке. Поддержка тамкак у деревенского провайдера — нет ни пресс-службы толком, ни поддержки. Ничего нет. И невозможно даже какие-то коммуникации с кем-то поддерживать, чтобы понимать, что происходит. Но это не мое дело, конечно, это Дурова проект.

Я не берусь отвечать за господина Дурова, но он может сказать, что да, у нас маленькая команда. За счет этого мы даем кучу бесплатных сервисов всем.

А. Шварев: Тем не менее, маленькая команда смогла обслужить 373 тысячи запросов Роскомнадзора за год.

Столько запросов обработать — нужен аппаратный способ, ручками это не сделаешь.

А. Шварев: Я и говорю, вопрос: там есть этот товарищ майор у которого кнопки delete и все прочиеˆ прямо в Телеграме?

Вот сам говоришь — да, это бизнес, люди деньги вкладывают, люди деньги зарабатывают. Но раз уж ты начал разговор о деньгах…

Коллеги обнаружили юридические лица, в которых ты являешься учредителем, с оборотом 250 тысяч евро в год. Не космический оборот, кстати говоря.

Так чем Александр Шварев зарабатывает на жизнь? Откуда он берет деньги?

А. Шварев: Скажем так, у СМИ или просто ресурсов, находящихся за границей, модно вообще не говорить об источниках финансирования. Ну хоть кто-нибудь называет? «Медуза» мы не знаем, как финансируется. Или другие какие-то [издания]. Я могу назвать десятки. Мы ни по одному изданию не знаем, откуда у него идут деньги.

По Центру «Досье» знаем.

А. Шварев: Центр «Досье» знаем. Я могу только сказать, что у нас нет никаких грантов. Нет никакого бизнесмена-спонсора, который бы нас содержал. Мы с хорошими зарплатами, у нас все в порядке. Откуда деньги? Находим способы их зарабатывать. Деньги абсолютно нормальные, и с них платятся налоги.

Это уже интересно. Потому что, на самом деле, когда ты говоришь, что никто не раскрывает, подразумевается, что это все равно некие гранты. От неких некоммерческих организаций, так или иначе связанных через какие-то ступеньки с некими государственными образованиями. Или не связанными. Мало кто говорит, что он существует на донаты.  Я думаю, что одно из немногих исключений сейчас «Медиазона».

А. Шварев: Ну, про донаты это отдельная тема. Я готов немножко тут рассказать свои знания по ресурсам, которые донатятся. Я не буду этого делать.

Я мог бы, но не буду. Зачем тогда распалял аппетит?

Сейчас твой канал продолжает развиваться, тем не менее, в телеге.

А. Шварев: Ну как, развиваться — существовать. Но больше внимания начинает уделяться сайтом, то есть каким-то ресурсам, где мы можем быть уверены, что мы как-то утром не проснемся, а там ничего нету, пусто. Сайт это более гарантированно, чем чужая площадка, как Телеграм.

Все сейчас работают в YouTube. Ну, в видеоформате. Не думал об этом направлении? Или не понимаешь, как это сделать?

А. Шварев:  С YouTube у нас было забавное отношение. Мы раза два или три создавали YouTube-каналы свои.  И там вешали видео, например, как депутат Госдумы [присутствует] на какой-нибудь сходке воров в законе. Мы успевали разместить 5-6 каких-то видео, и на YouTube приходили жалобы от разных людей, что это нарушение авторских прав, причем от людей совершенно левых. Нет никаких этих авторских прав. YouTube просто блокировал канал. И все. И на этом все заканчивалось. И не было [возможности] восстановиться и что-то доказать тоже. Поэтому мы эту историю с YouTube вообще оставили. И мы видео стали вешать на сайт.

То, что ты апеллируешь к общественной значимости, там бесполезно?

А. Шварев: Посмотри, сколько сколько существует контор [по очистке репутации], весь Google забит предложениями зачистки интернета. И там люди сидят, они придумывают [способы].  Раньше они там каких-то юристов привлекали, писали в СМИ жалобы, типа удалите материал, это неправда, иначе подойдем в суд. Сейчас они поняли, что это не очень действенно, и они изобретают [другие] ходы. Например, написать на видео на YouTube три жалобы от разных людей, что это их авторские права, зная, что поддержке YouTube, если это маленький какой-то канал, проще удалить и забыть. То же самое, делают, кстати, российские олигархи, они Google практически вычистили. Если посмотреть в Google, найти что-то очень сложно толкового про того или иного чиновника. Они тоже заваливают Google разными левыми решениями судов. Опять же, никто не проверяет это, стирают. С этим тяжело бороться.

И после выдачи мы видим только строчки: Информация удалена по требованию…

А. Шварев: Да, да, да. У нас один удалили материал, заставили удалить сайт, и мы после этого съехали с этого хостера.  Потому что банк прислал жалобу, что было название банка в материале, а банк зарегистрировал это название как логотип. И они написали жалобу, что наш материал нарушает [авторское право], что мы используем логотип без их разрешения. Хотя это была информационная статья. Мы пытались доказать поддержке, что это полная бредятина. Говорят, а нам проще, чтобы вы удалили этот материал, иначе мы вас заблокируем. Мы, правда, переехали на другой [хостинг], там все нормально. Но они изобретают с каждым днем все больше [способов зачистки контента], а, к сожалению, службы поддержки все меньше пытаются разобраться  в чем-то и все больше склонны удалить и забыть. Особенно, что касается России, им там вообще вникать неохота.

Теперь, значит, еще Телеграм, судя по всему, пошел по кривой дорожке. То есть, дальнейшее развитие с опорой на собственные силы?

А. Шварев: Ну, вот только сейчас появилось сообщение, что от Телеграма потребовали удалить целую там серию постов —правда, не каналов, а постов —  про корейских военных, которые были взяты в плен ВСУ во время боевых действий в Курской области. Посмотрим, как Телеграм себя поведет. Отдельные, собственно, были уже случаи, когда он удалял посты.

Не смотрел, но вдруг. А можно найти сейчас в Телеграме, например, наркотики, порнографию?

А. Шварев: О, этого вот добра там…  Давайте говорить честно. Все закладчики работают через телеграм. И телеграм-каналы. Это нулевой секрет. Все это знают. И как бы все это нормально функционирует.

Ну что ж. Значит, пойдешь по корейскому пути?

А. Шварев: Это какому?

Который с опорой на собственные силы.

А. Шварев: Пока получается только на сайтах делать. А телеграм, ну да, понятно, без него пока, к сожалению, никуда не деться. И там придется присутствовать. Но какие-то вроде должны появиться или появляются уже альтернативные ресурсы, которые, возможно, выстрелят.

Могу только успехов пожелать. Потому что сколько мы все не кроем ВЧК-ОГПУ за нарушение всех возможных писаных и неписаных журналистских стандартов, каковых он, правда, и не обещал придерживаться, все равно туда лезем за информацией.

А. Шварев: Спасибо. Кстати, надо отметить, нас пытаются упрекать, но это глупо. Мы никогда не говорили, что мы журналисты в белых пальто, которые борются за справедливость, честность и вообще за что-то. Мы не брали на себя никаких высоких обязательств. Работаем, как работаем. И, кстати, мне это очень нравится. В 90-е годы так и работали отделы преступности в СМИ, когда там еще были все эти банды, воры в законе. И все было настолько перемешано, что не поймешь, где мент, где авторитет, где киллер. Честно говоря, мне тогда нравилось работать. Интересные были и комфортные времена.